В феврале 6012 года на собрании Ложи «Астрея» один высокопоставленный масон из Москвы заявил, что денежный взнос есть духовный долг каждого масона. Эта фраза повторялась им неоднократно в разном контексте и с разными интонациями, но общая мысль была такова, что чем больше денег Ложа готова собрать, тем более достойные и духовные братья в ней работают. Когда же в конце работ дародатель стал подносить братьям Сумку предложений и Кружку Вдовы, то кто-то по ошибке опустил желто-коричневую банкноту в белую сумку.
— Это же Сумка предложений! – поправил бросившего деньги брата дародатель.
— А это и есть предложение! – не выдержал наблюдавший эту сцену и сидевший рядом со мной брат Е.С.
Все засмеялись.
Однако одним шутливым воспоминанием от этой проблемы отделаться никак нельзя, и вот почему. В масонстве в разное время возникают две крайности: первую выразил уже процитированный мной важный масон, полагающий, что сбор денег есть мерило духовности; вторая крайность, наоборот, заключается в беспечном отношении братьев к взносам в Ложу как к вещи сугубо материальной, а значит к настоящему масонству отношения не имеющей. Как часто на общемасонском форуме приходилось читать вопросы от профанов: что дескать, если у меня нет денег на взносы, но я благороден и хочу духовно развиваться, — неужели меня не примут в братство? разве братство определяется уровнем доходов человека? Обычным ответом на этот коммунистический вопль является пояснение, что взносы нужны Ордену для обеспечения организационных нужд, что это традиция, а также часть дисциплины и т.д. и т.п. Но я убежден, что у денежных взносов есть и иное, не менее важное, объяснение.
В книге Петра Успенского «В поисках чудесного» есть момент, где великий посвященный Георгий Гурджиев раскрывает смысл взымания платы за обучение в эзотерической школе. То о чем пишет Успенский, является, на мой взгляд, актуальным и для современного масонства: «В это время некоторые люди уже начали высказывать отрицательное отношение к нашей работе. Помимо возмущения отсутствием «любви», многие выражали свое негодование из-за требования платы. Интересно, что выражали негодование не те, кто мог заплатить с большим трудом, а люди со средствами, для которых требуемая сумма была сущий пустяк.
<…>
— Неужели мы должны платить за вход в Царство Божие? — заявляли они. — За это люди не платят денег, от них этого не требуют. Христос говорил своим ученикам: «Не берите ни мешка, ни сумы», а вы требуете тысячу рублей. На этом можно неплохо заработать. Предположим, у вас будет сто учеников – это уже сто тысяч рублей; а если их будет двести или триста? Триста тысяч рублей в год — очень приличные деньги!
Гурджиев только улыбался, когда я рассказывал ему о таких разговорах.
— Не брать ни сумы, ни мешка! И не покупать железнодорожного билета? Не платить за гостиницу? Видите, как много здесь лжи и лицемерия. Нет, даже если бы деньги были совсем не нужны, нам следовало бы все-таки сохранить плату: она избавляет нас от множества бесполезных людей. Ничто не показывает человека так хорошо, как его отношение к деньгам. Люди готовы тратить сколько угодно на свои личные фантазии, но совершенно не ценят чужого труда. Я должен работать для них и отдавать им даром все, что они соблаговолят от меня получить. «Как можно торговать знанием? Его надо отдавать свободно!» Как раз по этой причине и следует требовать плату. Некоторым людям никогда не перейти эту преграду. А если им не перейти эту преграду, значит, не перейти и другую. Впрочем, есть и другие соображения. Позднее вы поймете».
Как пояснял Успенский, Гурджиев на практике никогда не отказывал в обучении тем, у кого возникали действительные трудности с деньгами, и даже помогал более бедным за счет более богатых. На «излишки» он купил дом, где его ученики нашли временное пристанище в период революционных потрясений.
В масонстве, разумеется, нет единого учителя, которому ученики платят за обучение. Но смысл взносов тот же самый – это один из фильтров, позволяющих избавляться от бесполезных людей, имеющих праздный интерес к обретению неких тайн, которые могли бы пощекотать их погрязшую в скуке и эгоизме душу. Систематически платить взносы будет лишь тот брат, для которого масонство не менее важно, чем посещение кино, театра, покупка интересной книги и проч.
Брат, способный зарабатывать столько, что может позволить себе тратить более-менее ощутимые средства на свое духовное саморазвитие – есть в полном смысле этого слова человек свободный и добрых нравов. Брат жадный и считающий каждую копейку или тот, кто тратит все свои силы на денежный заработок, является зависимым от мира маммоны, поскольку думает о деньгах больше, чем стоило бы. Ведь как говорил Плотник из Назарета: «…не заботьтесь для души вашей, что вам есть, ни для тела, во что одеться: душа больше пищи, и тело — одежды. Посмотрите на воронов: они не сеют, не жнут; нет у них ни хранилищ, ни житниц, и Бог питает их; сколько же вы лучше птиц? Да и кто из вас, заботясь, может прибавить себе роста хотя на один локоть? Итак, если и малейшего сделать не можете, что заботитесь о прочем? Посмотрите на лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них» (Лк. 12:22-27).
Христос не даром упомянул царя Соломона, при котором был воздвигнут Храм, – в этих словах содержится намек, что Великий Архитектор Вселенной выстроил мир таким образом, что каждый алчущий может получить дар не меньший, чем получил Соломон, – все мироздание в своей божественной красоте являет нам эту простую истину.
Слишком большая зависимость от денег всегда вредит масону. Не имея необходимого минимального заработка, член Ложи может подпасть под влияние более богатых братьев, которые не всегда действуют в отношение опекаемого ими брата абсолютно бескорыстно. Иногда такого рода поддержка может выливаться в нечто, напоминающее отношения клиента и патрона, когда благодетельствующий богатый брат через оказываемую помощь заручается голосами нуждающихся братьев в Ложе, фактически покупая их. Свободы здесь нет ни на грош, и это еще один аргумент, почему так важен денежный взнос в Ложе.
Естественно, этот взнос не должен быть слишком большим, чтобы из фильтра, отсеивающего бесполезных людей, не превратиться в преграду для людей в высшей степени чистых и благородных, но не богатых. Еще один искус в масонстве – это приток в него бизнесменов и людей, нацеленных на профанскую карьеру и обогащение через социальные связи и власть. Я не вижу ничего плохого в занятиях бизнесом и зарабатывании денег законными способами, но это не должно заполнять весь внутренний мир человека, в душе должно оставаться большое пространство идеального, где деньги не властвуют и не имеют значимости. В противном случае Ложа может превратиться в клуб по финансовым и политическим интересам, где партийный босс диктует определенный стиль взаимных отношений и толкует священные масонские аллегории на языке приземленных профанских «понятий». Такое псевдобратство строится исключительно на общих профанских занятиях, будь то совместное предпринимательство или участие в политической структуре.
Развитие масонства возможно лишь при внутреннем горении духа, когда есть жгучая потребность в обретении и распространении Света, когда установлена связь с Вышней Ложей, и великие Учителя из иного мира направляют опытных и деятельных мастеров на осуществление великого Плана обустройства мира. Братья Ложи должны вести себя как хозяева на своей территории, то есть быть ответственны за все происходящее вокруг них, подавая руку помощи слабому, заступаясь за несправедливо обиженных, объявляя войну тирании и отстаивая принципы свободы, равенства и братства.
Хорошо, когда активная благотворительность становится актуальной задачей масонов, но она никогда не должна заслонять духовный поиск и священный характер ритуалов, проводимых в Ложе. Излишний дух материализма разъедает подлинный смысл масонства. Как справедливо писал в своей книге «Дух масонства» Фостер Бейли, которого я не устаю цитировать: «»Масонство обязано расти. Идет ли речь о численном росте? Должны ли мы искать новых, более искусных, способов забрасывать свою сеть в пруд общества? Вправе ли мы видеть масонское братство выстраивающимся на зыбучих песках экономических циклов, или материальной собственности, или популярности? Не в них заключается полезное служение нашим собратьям. Не в них величие нашего ордена. Коммерциализованное масонство — ублюдочное масонство. Популяризованное масонство — изменчивая кратковременная дешёвка и ловушка».
К этим словам нужно прибавить еще кое-что. А именно то, что уже вступая в масонство, кандидат оставляет все металлы у порога Храма. Это означает, что в инициатическом пространстве ценны лишь заработанные и обработанные добродетели, которые измеряются линейкой, наугольником и циркулем. Подлинный Свет нельзя купить, как нельзя купить масонское знание и искреннее уважение братьев. Ведь внутри каждого из нас сидит довольно проницательный джентльмен, время от времени объясняющий – кто чего стоит по гамбургскому счету.
Вместе с тем, брат, принятый в Ложу, должен быть готов к необходимым тратам. Это обязательный годовой денежный взнос (везде Ложа устанавливает его сама, исходя из суммы, необходимой для отчисления в Великую Ложу и общего уровня доходов братьев), храмовый сбор, добровольное пожертвование в Кружку Вдовы, участие в агапах, поездки на ассамблеи и прочие мероприятия, чрезвычайные сборы на какие-то дополнительные нужды Ложи, будь то закупка необходимого реквизита или издание книги. Все вместе это требует довольно существенных расходов для кошелька, но и предполагает, что масонство не есть обычное хобби или странное увлечение, масонство – это образ жизни честного и отважного человека, это избранное рыцарское служение, а на служение денег жалеть не стоит.
В Средние века была традиция отдавать Церкви десятую часть от своего заработка. Какой-то едкий острослов на фоне вспыхнувшей в последнее время клерикализации общественной жизни в России в самых ее фанатичных и уродливых формах с иронией предложил вернуть десятину законодательным способом, дабы исчислить точное число истинно верующих. В масонстве никакой десятины, конечно, нет, но финансовое бремя, которое ложится на человека, в среднем гораздо выше, чем в церквях традиционных религий. Это, помимо прочего, должно свидетельствовать и о том, что масонство – прекрасная школа жертвенности, символизируемая двенадцатым великим арканом Книги Тота – Повешенный, расположенным между Справедливостью и Смертью. Идя по стопам Одина, пожертвовавшего своим оком ради обретения мудрости, мы также должны отказаться от прежнего профанского взгляда на мир, не различающего материальную ценность денег и истинный духовный долг посвященного.