Когда говорят о храме Христа Спасителя, надеюсь, все хорошо представляют себе московский храм в русско-византийском стиле, воздвигнутый на Волхонке по проекту архитектора Константина Андреевича Тона и его нелегкую историю. Однако мало кто помнит, что изначально храм в честь победы над Наполеоном должен был быть иным и стоять совсем в другом месте. Если бы тот проект был реализован, в России был бы построен храм в лучших традициях ордена вольных каменщиков, наполненный масонским символизмом, во славу силы человеческого духа. Я заинтересовался масонской историей несостоявшегося главного храма страны и нашел много интересного.

Вначале немного предыстории. 25 декабря 1812 года император Александр I, в честь победы российского воинства в Отечественной войне 1812 года и в благодарность Богу, подписал Высочайший Манифест о построении в Москве церкви во имя Спасителя Христа. Надо напомнить, что в юности Александр I был либералом и к вопросам веры относился абсолютно равнодушно. Религиозное чувство в императоре пробудила война 1812-го года – тогда он впервые прочитал все книги Нового Завета. С тех пор Александр I активно искал утоления своей духовной жажды, активно общался с западными мистиками и сектантами.

В 1813 году был объявлен официальный конкурс на проект храма-памятника. К декабрю 1815 года на конкурс поступило около 20 проектов. Из маститых архитекторов в конкурсе приняли участие Воронихин, Стасов, Захаров, Мельников, Бове, Жилярди и Джакомо Кваренги. Кому интересно, отсылаю на официальный сайт храма Христа Спасителя, где очень подробно рассказывается про наиболее значимые проекты.

Все авторы были вдохновлены тремя главными традиционными образцами классической ордерной архитектуры: собором святого Петра в Риме, отождествлявшимся у русских зодчих с идеей государственной мощи, древнеримским Пантеоном, ставшим прообразом множества надгробных часовен, мавзолеев и храмов-памятников и довольно архаичными храмами Пестума из наследия Древней Греции – Эллады, с характерными дорическими колоннадами, гладкими поверхностями, лаконичным строгим геометрическим объемам и сдержанным применением декора.

Все, кроме проекта, представленного никому не известным архитектором Карлом Магнусом Витбергом. Он видел новый кафедральный собор в виде храма Соломона – храма Премудрости. То есть божественного там было мало – больше от человеческого.

Любопытно, что до этого конкурса талантливый выпускник Академии художеств Карл Витберг не построил ни одного архитектурного объекта. Происходивший из обрусевшей со времен Петра Первого шведской семьи (его отец переехал в Санкт-Петербург в 1779 году), Карл Витберг был художником, оставившим после себя много картин, созданных в лучших традициях классической живописи, и деятельным масоном.

О Витберге-масоне известно следующее. Поступив в 1802 году в Академию художеств, он познакомился с Александром Федоровичем Лабзиным, вице-президентом Академии, и по его протекции позже вступил в масонскую ложу «Умирающий сфинкс», в которой Лабзин был мастером стула. Отмечается, что в мастерской Витберг был активным братом.

Увлекшись идеей создания храма, который достойно увековечит память о великой победе, молодой, энергичный, темпераментный и романтически настроенный Витберг с большим энтузиазмом самостоятельно изучает архитектуру, чтобы успеть подать непростой проект. И лично пишет проникновенную сопроводительную записку, объясняя им задуманное.

Можно сказать, что именно воплощение масонских идей в будущем главном соборе Российской империи стало тем фактом, который по достоинству оценил Александр I, предпочтя проект доселе неизвестного молодого архитектора проектам заслуженных мэтров.

Что же представлял из себя масонский проект Витберга? Очень хорошо про него сказал Александр Иванович Герцен, прекрасно знавший архитектора. «Замысел [Витберга] был гениален, страшен, безумен», – писал Герцен. Кроме того, он был очень масштабным.

Витберг представил на конкурс проект трехъярусного храма с 600 колонами общей высотой 237 м от подошвы горы до креста (для сравнения: высота самой высокой пирамиды – 147 метров, высота храма св. Петра в Риме – 141,5 м, колокольни Ивана Великого – 80 м). Храм Витберга должен был стать самым высоким в мире.

Нижний ярус (Витберг называл его «телесным») был задуман как своеобразный зал-усыпальница и символизировал потусторонний мир. Его планировалось высечь в недрах горы для братской могилы всех погибших воинов. Их прах должны были перенести сюда с полей сражений. На внутренних стенах этого яруса должны были поместить имена всех павших за Отчизну воинов – от полководцев до рядовых.

Желание увековечить память всех погибших в Отечественной войне 1812 года принципиально отличает проект Витберга от других предложений, пришедших на конкурс, от того же Кикина или от осуществленного проекта Тона с поименным увековечиванием только офицеров.

Кажущаяся для нас сама собой разумеющейся мысль из части масонского лозунга «…равенство, братство» во времена Витберга выражала глубокий поворот в общественном сознании. В ней – начало процесса разрушения сословных перегородок и признание, хотя бы посмертное, равенства всех павших за Отечество воинов.

По краям ансамбля нижнего яруса должны были стоять 100-метровые обелиски, отлитые из трофейных пушек. Площадку перед нижним храмом должны были фланкировать колоннады, каждая длиной до 640 м. По их сторонам предусматривалось строительство двух триумфальных колонн высотой в 106 м. К набережной Москвы-реки должны были идти величественные спуски лестницы шириной более 106 м, начинающейся в 149 м от набережной Москвы-реки, состоящей из 5-ти террас-уступов.

Средний ярус («душевный») был посвящен человеческому духу. Он имел в плане форму креста и внутри него предполагалось отразить всю евангельскую историю. Он должен был символизировать жизнь. Верхний ярус («духовный») был задуман в форме круга, увенчанного огромным куполом диаметром более 50 метров. На его стенах должны были размещаться барельефы, посвященные истории побед 1812 года.

Чтобы представить размах задуманного стоит сказать, что проект Витберга, воплотись он в жизнь, был бы раза в три больше нынешнего храма Христа Спасителя.

Александр I пришел в восторг от проекта молодого архитектора. Император лично встретился с Витбергом и сказал: «Вы отгадали мое желание, удовлетворили моей мысли об этом храме. Я желал, чтоб он был не одна куча камней, как обыкновенные здания, но был одушевлен какой-либо идеей, но я не ожидал получить какое-либо удовлетворение, не ждал, чтобы кто-либо был одушевлен ею, и потому скрывал свое желание. И вот я рассматривал до 20 проектов, в числе которых есть весьма хорошие, но все вещи самые обыкновенные».

В конце аудиенции Александр добавил, что Витберг «заставил камни говорить». Это понятно – где камни, там и вольные каменщики. Для Витберга будущий храм был сакральным объектом – масонским символизмом был наполнен весь его проект.

«Я вообразил себе Творца точкою. Назвав её единицею, Богом, поставил циркуль и очертил круг, коего центр эта точка; эту периферию назвал множественностью – творением.

Итак, я имел единицу и множественность, Творца и творение. Как эта точка может соединяться с периферией, наблюдая за черчением я видел, что расходящиеся ножки циркуля делают прямую линию, коих бесконечное множество составляют круг и которые все, пересекаясь в центре, составляют кресты; а следственно крестом соединяется с Творцом природа.

Таким образом, я получил три формы: линию, крест и круг, составляющие одну таинственную фигуру, совершенно успокоившую меня; и с этой минуты я постиг сию тайну». — из воспоминаний Карла Витберга («Записки академика Витберга, строителя храма Христа Спасителя в Москве» с примечаниями П. Н. Петрова. Журнал Русская старина, 1872. – Т. 5).

Любопытно, на официальном сайте храма Христа Спасителя, в рассказе про проект Витберга дословно отмечено, что «никаких специфических масонских идей и масонской символики проект Витберга не содержал. Он основывался на идеях христианства, ни в чем не противореча архитектурному прочтению православия русскими зодчими первой трети XIX века». Оставим это на совести модераторов.

На реализацию проекта императорская казна выделила Витбергу внушительную по тем временам сумму – 16 миллионов рублей. Кроме этого, были и народные пожертвования. Храм предполагалось построить за восемь лет, для чего привлечь к строительству более 20 тысяч государственных крестьян.

Витберг пребывал на вершине успеха. Ему дают орден, избирают академиком художественной Академии. Новоиспеченный архитектор-масон принимает православие, его крестным становится сам государь-император. Отсюда и новое имя Витберга – Александр. А главное – Александр Лаврентьевич Витберг назначается архитектором храма и руководителем строительства.

12 октября 1817 года состоялась торжественная закладка храма на Воробьевых горах – с них был хороший вид на Смоленскую и Калужскую дороги, по которым войска Наполеона вошли и ушли из города. Согласно топографическому плану Москвы и окрестностей 1818-1823 годов – ровно в том месте, где сейчас расположена смотровая площадка. На мой взгляд даже построенный по проекту Тона храм смотрелся бы в том месте выигрышнее, чем на Волхонке.

Место первоначальной закладки храма Христа Спасителя Александра Витберга на Топографическом плане Москвы и окрестностей 1818-1823 гг.

Надо отметить, что с самого начала все, что было связано со строительством, шло не шатко не валко. Например, смета на строительство была составлена только в 1820 году. А земляные работы начались в 1821 году.

Руководителем и хозяйственником Витберг был неопытным. Он не следил за порядком и темпами строительства, что привело к тому, что к 1825 году храм так и не был завершён. Это привело к недовольству со стороны нового императора Николая I, взошедшего на престол под гром пушек на Сенатской площади, который мистические увлечения Александра I не разделял, и проект Витберга, отличающийся глубоким масонским символизмом, не оценил.

В конечном итоге, все привело к краху Витберга. Новый самодержец приказал приостановить все работы. В 1827 году строительная комиссия была закрыта, а над ее руководителями назначили следствие.

Процесс длился долгих восемь лет. Современники утверждали, что Александр Лаврентьевич был честнейшим человеком, и, скорее всего, так оно и было. Но отчетность вел халатно. К тому же был молод и дерзок, поэтому перессорился со многими влиятельными людьми. И как только дело подошло к обвинению Витберга и руководителей стройки в миллионных растратах и было передано в суд, никто опального императорского фаворита не поддержал.

В 1835 году «за злоупотребление доверием императора и за ущербы, нанесённые казне» причастных к делу оштрафовали на миллион рублей. Все имущество Витберга было конфисковано, а в 1836 году его сослали в Вятку, под надзор полиции, где он провел пять непростых лет.

В Вятке художник-идеалист еще больше сдружился с Герценом, там же отбывающим ссылку, и сошелся с вятским губернатором Тюфяевым, по заказу которого спроектировал Александро-Невский собор – второе важнейшее архитектурное творение Витберга. В основу композиции была положена схема одного из вариантов храма Христа Спасителя – пятикупольная ротонда с четырьмя расположенными по сторонам света башнями-колокольнями. Храм не сохранился – его взорвали большевики в 1937 году.

Александро-Невский собор в г. Вятка, построенный А. Витбергом, взорванный в 1937 г.

Так, начавшись в эпоху императора-просветителя Александра, история непостроенного масонского храма закончилась в Николаевскую эпоху. Можно было бы искать в ней ростки гонения на масонов – отношение к вольным каменщикам Николая I было очень разным, но, если верить оценке, Леонида Александровича Мациха, дело вовсе не в этом.

Хотя для Николая I насквозь масонский проект Витберга был неприемлем, в том числе, из идейных соображений, сгубил талантливого архитектора все-таки сложный строительный подряд. Масонский храм в России так и не появился.

Я сказал.